Отец у меня занимал в то время большую должность, возглавлял всю связь РККА, то есть Рабоче-крестьянской Красной армии, это был 24-23-й год. В 23-м году его перевели в Московский второй совет военных, в общем, звание у него было «два ромба» тогда, личный телефон, в любой момент его могли вызвать туда, в совет. Совет был там, где здание Василия Блаженного, напротив, там потом был Совет солдатских матерей, сейчас уже какое-то другое учреждение. И вот в любой момент его могли вызвать – и днём, и ночью служил, и поэтому у него был и телефон проведён, в 23-м году вообще телефонов было раз-два и обчёлся, вот. Ну он лично знал Тухачевского, Гамарника, Якира, даже за руки с ними здоровался. Отец мечтал быть офицером, хотя сам он сын машиниста был, причём отец его, машинист, за стачку 1905-го года был уволен с железной дороги и перешёл на обслуживание паровой пожарной машины, то есть её котел и всё перевозили, разжигали, и она, паровая машина эта, включала насосы для тушения. Ну представьте себе, что пока её разорвёт, раскачает, они качали вручную и, скорее всего, потушат раньше, чем включат этот. Умер он в 25-м году от воспаления лёгких, это дедушка мой умер от воспаления лёгких, потому что он парился в бане, а в это время случился пожар, и он сразу из парилки выскочил, скорее оделся и пошёл на пожар. Отец мой мечтал быть офицером царским. Он учился, окончил полный курс гимназии. У него две сестры и четыре брата семья была, но в городе Вязьме бесплатно всех учили до четвёртого класса, то есть в начальной школе, чтобы умели читать, писать, и всё, а отца моего, потому что надо было после четвёртого класса платить уже, платная была гимназия, но у деда моего денег не было, а отец мой учился на одни пятёрки, был вторым учеником, и тогда гимназия учила его бесплатно. Он окончил гимназию за казённый счёт, за счёт гимназии. И вот тогда отец послал письмо о том, чтобы его зачислили в московское училище, военное училище. Ему пришёл ответ – господину Андрееву Николаю Дмитриевичу. Он говорит: «Какой я господин, семнадцатилетний парень!» – «Принять вас не можем постольку-поскольку у вас нет дворянского сословия, а мы принимаем в офицеры только с дворянским сословием, но обратитесь, пожалуйста, в Петербург». Он обратился в Петербург, ответ был тот же: «Принять не можем», но приписка была: «Есть город Чугуев на Украине, который принимает без сословия, вот обратитесь туда». Ну отец написал туда письмо, ему прислали, что нужно выслать три рубля для литературы, ну отец, как бы трудно ни было с деньгами, всё равно собрали: первый сын, тем более он старший. Прислали ему, он отослал, и прислали ему вот такую пачку книг, по которым он стал подготавливаться. Он потом туда поехал, принять надо было десять человек на место, сдавать экзамены по 12-балльной системе, кто получил семёрку, тот уже сразу уезжал. В общем попал в юнкерское училище города Чугуева, таким образом он стал офицером. И когда был в 15-м году офицером, ну он командир роты тогда был, его часть стояла в городе Владимире. Там они познакомились с моей матерью. Вообще мать моя из довольно богатой семьи, её отец был начальник казначейства, то есть Государственного банка города Владимир. Правда, как только отец матери узнал, что офицер: «Что ты, они все гуляки, туда-сюда…» Ну в общем, говорит: «Папа, ты не бойся, он не такой!» Ну стал разговаривать с ним, а у отца были дальнейшие планы поступить в академию и так далее, чтобы дальше идти. Ну моему деду он понравился, и он дал согласие на свадьбу, и они обручились в 14-м году. И началась война 14-го года, отца взяли на фронт, мать осталась как невеста обручённая уже. Как в одной из газет в то время печатали про офицеров воюющих, то есть раненых и убитых, прям было вот: «Иван Петрович такой-то убит, или такой-то ранен в ногу, или такой-то…» Ну естественно, все вот эти, вот кто с кем связаны, они проверяли по этой газете. И вот однажды в одной из газет мать моя читает: «Андреев Николай Дмитриевич ранен в голову». Ну всё, что такое, как и как, не знаю. Ну а тогда уж обручённые, да вроде всё равно. Прошло какое-то время, он из госпиталя вышел, причём пуля ему попала вот сюда, вышибла все нижние зубы, кончик языка срезала и вырвала вот здесь вот, с этой стороны вырвала целую губу. Причём 14-й год в госпитале, представьте себе, что в то время пластическая операция какая была: ему ведь полностью восстановили губу. И когда он шёл, ещё куда ранен даже незаметно было: тут остался немножко такой как шрам от пули, а здесь щёку залечили. И когда из госпиталя он приехал в город Владимир, они поженились с матерью моей, и он отвез её в Вязьму, а сам он из города Вязьма был, к родителям, а сам снова пошёл на фронт. У меня имеется два послужных списка – до ранения и после ранения: он награждён там пятью орденами, там орден и Анны, и Владимира, и прочее-прочее. Таким образом я был сын офицера, то есть сын военнослужащих. Мать моя окончила восемь классов, а потом специальные курсы медицинских сестер и, фактически, и фельдшерские курсы. Это уже после окончания войны. Ну а когда началась война, он был командиром роты. Потом было такое время, когда командиров назначали солдаты. Отец мой был сыном машиниста, к солдатам относился лояльно, и его выбрали офицером. У меня есть фотография, где он стоит со знаменем, на котором написано «За власть Советов», а тут стоит его рота. И таким образом он уже после 17-го года начал воевать на стороне этих в гражданской войне, то есть он был, фактически, на трёх фронтах: был на войне Первой, 14-17-го года, и с 17-22-го года – на Гражданской, и потом вот – на Отечественную войну. Награждён советскими орденами, не считаемо разных медалей, – юбилейным Орденом Ленина и Орденом Красного Знамени. Кстати сказать, у меня есть фотографии, где отец с пленными немцами стоит, ну которые пленённые, это ещё 11-14-й год. Так мой отец рассказывал, что из всей Европы вояки хорошие – только русские и немцы. Вот, где в окопах сидят немецкие, их не выбьешь, а все эти австрийцы, румыны, итальянцы… В чём я убедился, уже попавши на Отечественную войну. Наверное, об отце – всё.