Когда началась война, мы были в Ораниенбауме. Кольцо там сомкнулось 23-го сентября, началась блокада. Это очень трудные дни, даже годы. Отец сначала имел бронь, он на заводе работал. А в декабре 1941-го года его призвали в армию защищать Ораниенбаумский плацдарм. Отец воевал недолго. Его в начале февраля ранило, и он, находясь в госпитале, прислал маме письмо: «Надя, ранение не тяжёлое. Но учитывая, что нет лекарств в достатке, нет продуктов нормальных в достатке, выжить будет трудно. Поэтому забирай сына и, если можешь, то уезжай». 11-го февраля 1942-го года мой папа умер. И у меня похоронка есть, там написано: «Умер от ран», как он и писал. Мы жили с мамой вдвоём до апреля 1943-го года. Я маму, покойную ныне, спрашивал: «Мам, почему так долго?» 23-го сентября начало блокады, а уехали аж в апреле 43-го. Она объяснила так, потому что я, понимаете, в три года ничего не мог помнить. Оказывается, там было решение командования: эвакуировать в первую очередь жён комсостава с детьми и многодетных, то есть, у кого двое детей и больше. А так как я был у мамы один, у нас всё откладывали.