С ним общаться было тяжело. Понимаете, в том плане, что у него была такая странная манера, можно сказать… Сейчас это никак не обидит его память, великую. Он дружил с какими-то людьми, общался, доверял. Через какой-то цикл времени – в моём случае, через каждые 3–4 года – это всё: полный разлад. Потом снова – сердечная дружба. Потом снова – полный разлад. Особенно это было заметно на их дружбе с Арановичем. Они были очень дружны. Семён Аранович – замечательный совершенно режиссёр. Но когда они ссорились, это знала вся студия, потому что был крик там, на третьем этаже, где было всё, на весь. Этот врывался к Арановичу в комнату, где тот сидел, где их группа сидела, и говорил: «Как ты посмел снимать моих актёров? Как это? Это же мои актёры!» Тот говорил: «Ты с ума сошёл? Что значит “твои актёры”? Это которые у тебя?» – «Ты вот взял!» Ну, это вот так было. И они, что называется, расплевались навсегда. Прошло какое-то время – и снова ближайшие друзья. Вот такое было у них. Я это на себе почувствовал. Периодически были такие перепады. Но так как я уже это знал, я относился спокойно и всё равно бесконечно его любил, потому что он, конечно, мастер замечательный, мощнейшая личность – по всем параметрам. Это Алексей Юрьевич Герман, если вспомнить.