Загрузка
00:00
/
03:00
Уроки Андрея Тарковского
Андрей Арсеньевич относился серьёзно, как ни странно, к этой практике. Он дал задание. Ну, я просто, так сказать, потом покрылся от волнения, значит, задание – разработать финал «Сталкера», значит, ну, в учебном плане: движение камеры, там всё это, пожалуйста. Вот. И я принёс эту работу, помню, в гостинице «Виру» он жил. Значит, я пришёл, сели мы, он всё это прочёл. И вдруг говорит: «Костя, а что это у вас в конце пейзаж с тонкими деревьями? Что это такое?» Я говорю: «Ну, понимаете, в живописи Возрождения…» – «Ага, понятно. То есть цитируем живопись». Я так слегка растерялся. Дальше разговор свернул на Параджанова, которого я привёл как пример человека, который мыслит таким образом. Но тут он уже, так сказать, несколько возмутился такой необразованности моей в плане понимания сути кинематографа. И вот долго про это говорили, но в целом эта работа ему понравилась, но вот такие были замечания неожиданные. Долго довольно длилось, Лариса Павловна входила, демонстративно намекая, что, в общем, как-то я засиделся, но разговор всё ещё продолжался. Но, понимаете, когда я говорю об Андрее Арсеньевиче, вот есть вещи определённые, которые ни с кем больше не встречал. Например, в то же время я уже окрестился у отца Александра Меня, я ездил туда к нему, и он сказал… или это было тогда, или даже чуть позже, может быть, но я не помню. И он сказал, что у него, конечно, большой интерес к Тарковскому, узнав, что я общаюсь с ним. Отец Александр Мень сказал. А я, как бы, ему это передал, надеясь, что будет какая-то реакция. Но реакция не последовала как-то. Хотя он очень часто свои лекции и разговоры сводил к, в общем-то, религиозной тематике – ну, религиозно-философской. Хотя он называл это так: «абсолют». Он не говорил «Бог», он говорил «абсолют». Так он это трактовал тогда. Потом, помните, уже его статьи все последние, вот, перед его уже уходом – там определённое совершенно религиозное мировоззрение выражено. А тогда вот так он это определял. Но всё равно это затрагивало это. И тезис о том, что в его лекциях – я его там особо в лекциях поставил, подчеркнул, – и он был доволен: что «фильм – это, прежде всего, поступок, так же, как и книга. Потом уже произведение. Поступок». Ну, наверное, да, действительно. Если исходить из этой концепции, то и в плане содержательном, и всего остального, и своей судьбы – ты принимаешь эту судьбу. За поступок надо иногда платить. Поэтому, понимаете. Вот. Так что это очень высокий градус духовного и нравственного напряжения он предлагал и студентам, и сам этого придерживался. Вот, может быть, это главный урок Андрея Арсеньевича. Главный урок.
Читать интервью
