Загрузка
00:00
/
03:42
Потсдамская конференция
Там тоже была история, когда собралась уже... Он снимал в Ялте в 45-м году, когда тройка собиралась, а потом в апреле его не стало. В феврале они были в Ялте, в апреле не стало президента американского, и вот уже в июле в Берлин прилетел уже Трумэн. Трумэн, Черчилль и Сталин. И вот есть фотография «Большая тройка», как он её назвал, – сидят, значит, три главы государств, союзников. Но потом три журналиста – Халдей, Гурарий и Калашникова – сели в эти кресла и подписали: «малая тройка». Не без шуток было. Вот. Ну и вот когда, значит, вот собрались там в зале, очередное заседание, безусловно, нужно было сфотографировать. И давали три минуты на съёмки – некогда было с вами там, журналистами, цацкаться – и сказали: «Три минуты – и всё, и вон отсюда». Потом, поскольку там были уже такие переговоры серьёзные, правительственные... Вот. Ну, в кулуарах там много было очень журналистов. Есть фотография, где они стоят, иностранцев. И вот уже между собой там кто-то из иностранцев говорит: «Ты знаешь, вот мы слышали, что Черчилль с Трумэном договорились, что, когда Сталин входит, они все вскакивают». Он говорит: «А что мы вскакиваем? Мы такие же представители. Мы там, и я – президент, я – премьер-министр. Ну подумаешь, входит Сталин». И говорит, это была такая энергетика человека. Он был такой стратег, Сталин, и режиссёр, что вот на фотографии все в тёмном. Он надевал белый китель, входил в помещение – и все вставали, как оловянные солдатики, никто не мог пикнуть вообще. И Трумэн, и Черчилль – все по стойке смирно были моментально. И вот, когда ему дали разрешение на съёмку, входит Сталин с папкой в руках. Все сидят уже, кто вскочил. Сталин бросил папку на стол, входит, садится на своё место – и уже вся публика остальная. Вот. И там наша делегация: там Молотов около него, там Вышинский рядом – ну, это поганец там известный, в общем, своими делами. Вот. Потом, с другой стороны – там адмирал Кузнецов, там Громыко сидит молодой. И Сталин... Проходит минута, полторы минуты, а Сталин уткнулся в документы – ещё никто ничего не говорил. Он говорит: «Сейчас через полторы минуты меня выгонят, а фотографии нет». И вдруг – спасибо Молотову – он обращается вот так в полоборота к Сталину, тот поднял голову вот так – всё, секунда – и один кадр есть на все времена. Но ему в Потсдаме удалось ещё сфотографировать и парадный портрет Сталина, который стал, наверное, очень... Потому что он не любил, он аскет был, он не любил сниматься, он вообще скромно очень вёл себя. Вот. А тут – в парадном, он с фуражкой, с героем, значит, Советского Союза, в мундире таком, парадном. Вот. И потом вот в этом белом кителе, где большая тройка, а потом Сталин один сидит – в белом кителе. Ну, победитель. Вот. И вот эти вот остались фотографии. Ну, в общем, очень, как бы, да, отец гордился этим, безусловно. Вот.
Читать интервью
