Загрузка
00:00
/
03:37
Минуты затишья
И вы знаете, он не только... Конечно, это же были какие-то минуты затишья, перерывов – они... На войне как на войне. Они же и молодые ещё люди. И очень много он снимал бытовых таких историй. Есть, к счастью, очень много осталось фотографий, негативов военного времени, где он сам на фотографии. То есть, у него был запасной фотоаппарат, и он говорил: «Ну-ка, Вася, давай там, щёлкни нас». И вот есть фотография, где стоит группа людей – это он рассказывал – где-то они, в общем, это было, наверное, под Новороссийском, потому что говорит: «Картошка была, – говорит, – целый таз картошки нажарили». Стоят с тазом, со стопками, конечно – ну, как без этого?. И вы знаете, такой... Ну, как вам сказать? Вот несмотря на ад, который был, окружал их, они всё равно, в общем, улыбались и верили в победу. Это вот было удивительно. Есть такая потрясающая тоже – под Новороссийском – девушка. Она была вольнонаёмной, стирала ребятам-матросам тельняшки. И тоже, вы знаете, лица, лица – это самое главное. Это вот передаёт настроение, характер, время. И вот она стирает эти... Стоит перед тазом, значит, там же бельё такое уже, понятно, да? И всё равно вот улыбается, развешивает эти, в общем, тельняшки ребятам. Потом есть – вот тоже всё это Новороссийск, наверное, это уже ведь был 43-й год. Но уже, вы знаете, весна – она тоже способствовала настроению, безусловно, потому что вот тогда он снимал 46-й женский авиаполк. И как они там, значит, и в атаку шли, и как они могли – плясали девчонки все, в общем, потрясающе. И, значит, есть фотография, где солдат сидит за швейной машинкой, кто-то бреется там. В общем, вот такие вот бытовые сцены, конечно, они были. И такое, знаете... Сейчас бы я вот вспомнила ещё какой кадр? Оказывается, вот эта трагическая история – когда в 42-м году пришлось уйти из Севастополя, осталось огромное количество людей, которых вывезти не могли, и они, к сожалению, погибли. Ну, и я потом уже много позже узнала, что Халдей тоже был в 42-м году там. И в 42-м году из Севастополя ему пришлось тоже одному из последних на ботике уходить – в общем, со слезами. Значит, он снимал крейсер «Молотов», очень большой материал, и он их снимал потом в 44-м году. Вообще все почти в Севастополе вот эти эсминцы он снимал – и «Ворошилов», и «Красный Кавказ», «Красный Крым». И там очень много есть таких – вот мы говорили о бытовых сценках – где ребята на корабле, маленькая собачка: они с ней, она пляшет там. То медвежонок какой-то – юнга, он тоже с этим медвежонком. То есть люди, понимаете, тянулись обязательно к какому-то положительному моменту, соприкасались с чем-то живым таким. То есть ничего человеческое им не было чуждо, не огрубели, хотя было много боли, горя и смертей и так далее. То есть, я говорю вот об оптимизме Халдея, но в том числе и о людях, которые рядом с ним были – то есть это наш народ, который победил. Вот это тоже – вот эта сила была, которую, наверное, победить нельзя.
Читать интервью
