Загрузка
00:00
/
04:25
Первая фотография Великой Отечественной войны
И он, значит, поздно вечером он пишет в дневнике – он возвращался. На «Известиях», как всегда, горела реклама, шёл, накрапывал дождик. Он забежал ещё в «Елисеевский», успел, что-то купил, и, в общем, они попили чаю вечером и легли спать. А утром, значит, все тоже завтракали, пили чай, беседовали – и начались звонки. И Халдей... Первый звонок начался – это в районе девяти утра. И Кишицер... Это ж воскресенье было, и, значит, Кишицера вызвали на фабрику. И когда он посмотрел в окно, то увидел какое-то не просто движение, а колоссальная какая-то сумятица в посольстве немецком, где съезжали, было шумно очень, грузили какие-то машины, отъезжали повозки и так далее. Ну, ему было некогда наблюдать, он собрался и, в общем, полетел в «Фотохронику». Вот. Там тоже ещё ничего не было известно, бегали все по коридорам, какая-то, в общем, нервозность чувствовалась, какие-то, наверное, были догадки у людей, поскольку события уже были с 39-го года. И вот вдруг, значит, «Фотохроника» – была она тогда на улице 25-го Октября – выходила прям на Красную площадь. И там был репродуктор. И вот в 12 часов дня, вернее, предварительно с 11-ти часов начали объявлять, что «в 12 часов слушайте правительственное сообщение». И, в общем, когда уже стал собираться народ у репродуктора, то Халдей выскакивает прям из «Фотохроники», начинает снимать. И он увидел растерянных людей. Когда Молотов объявил о начале Великой Отечественной войны, конечно, все были в недоумении, в растерянности, поскольку были другие абсолютно до этого оповещения – безусловно, люди верили, что враг, значит, никогда не придёт на нашу землю. Ну, и вот этих людей, потом – вот кто на переднем плане – он тоже их потом нашёл после войны. К счастью, они остались живы. Это Анна Трушкина, Николай… Фамилию забыла. Ну, не важно. И с этой фотографией, уже не было отца, я работала в Союзе фотохудожников России, и вдруг кто-то там... Значит, там было очень много наследников, и, в частности, была Наталья Александровна Пахомова – это был тоже известный фотокорреспондент, он снимал как раз парад на Красной площади 7-го ноября. Вот. А она рождения была старше меня, где-то 38-го – 36-го года, то есть, она довоенная была девочка. И кто-то мне говорит: «Аня, не может быть. Нам же всё время показывали 22-го июня – праздник, короткие платьица там, да, шарики, выпускные вечера и так далее. Жара, 22-е июня, мороженое. А вдруг – а люди одеты по-осеннему». И говорят: «О, нет, это что-то сомнительное, это что-то Халдей передумал, это он что-то переврал, это он, наверное, снимал уже в сентябре или где-то позже». Я прям, вы знаете, так расстроилась. Я говорю: «Да не может этого быть, он никогда этим не занимался. Ну как же так – это документ, она уже, эта фотография, прошла столько событий, никогда не было вопросов к этому». И тогда вот Наталья Александровна – большое спасибо ей – она говорит: «Аня, я могу реабилитировать Халдея. Я была», – ей было 5–6 лет где-то, она говорит: «Я была, мы гуляли с нянькой в парке, я была тепло одета – шерстяная шапка, пальто и ботики, потому что вот как раз в конце июня было такое похолодание». Но вот это вот была история такая – реабилитация. То есть, подтвердили, что это на самом деле. А потом ещё можно сейчас узнать уже, какая была погода – запросить в интернете, так что всё было абсолютно точно, никакой там не было подделки и подвоха. Ну, в общем, вот это была первая фотография войны. И, как он пишет в дневнике, он говорит: «Я стоял и думал тоже, что будет дальше, как сложится и моя судьба, как сложится судьба страны и этих людей».
Читать интервью
