Загрузка
00:00
/
06:06
Встреча с Сергеем Михалковым
Вот когда я занимался международной выставочной деятельностью, я помню, проводил выставку в Копенгагене, и мы уже под Новый год – это был 59-й год, под Новый 60-й год – провели выставку и находились в аэропорту. Я руководил выставкой, и со мной была группа специалистов-физиков из Института Курчатова. Мы сидели, ожидали самолёта. Вылеты тогда задерживались – в Москве была плохая погода. Объявили посадку самолёта из Нью-Йорка. Через какое-то время к нам в терминал вваливается группа наших граждан, и все увидели дядю Стёпу. Серёг говорит: «Смотри, смотри – вон дядя Стёпа, дядя Стёпа!» То есть увидели Сергея Владимировича. Они заметили, что мы свои, так сказать, русаки. Естественно, начались вопросы, подходят: «Вы как? Долго сидите? Что там с полётами?» и так далее. Короче говоря, всё утряслось, улеглось. Начинаются вызовы на полёт. Объявляется рейс на Москву. Садимся, летим. Час пролетели – выходит стюардесса и говорит: «Москва не принимает. Возвращаемся обратно в Копенгаген». Возвращаемся. Опять нас высаживают, мы заходим в вокзал, располагаемся. Датчане угощают и чаем, и водичкой, и бутербродами. Всё. Сидим. Мягкие диваны, мягкие кресла, все устроились, все в дремоте ждём. Объявляют снова посадку на Москву. Садимся, летим. Стюардесса выходит, объявляет: «Подлетаем к Смоленску», – сообщает, как обычно: на какой высоте, какая температура воздуха и так далее. И буквально тут же выходит и говорит: «Москва не принимает. Летим в Ленинград». Летим в Ленинград. Прилетели, а в Ленинграде, поскольку Москва не принимала, оказались все рейсы. В терминале не то что сесть – встать было негде. Тогда я помню, как раз Сергей Владимирович быстро сориентировался, и я тоже, как руководитель группы, почувствовал это. Он говорит, заикаясь: «Нам надо… Нам надо, чтобы открыли все кабинеты и вытащили оттуда стулья, чтоб можно было хоть сидеть». Добились мы этого. Пришёл администратор, открыли кабинеты, вытащили стулья, усадили дам на стулья. Это было под Новый год, публика – особенно дамы – была очень шикарная: одеты в дорогих манто, с украшениями. Второй вопрос у нас встал – открыть буфет. Надо где-то водички попить. Этого ничего не было. Стали добиваться открытия буфета. Добились. Пришли две заспанные буфетчицы и один рабочий. Последний раз я его тогда услышал из какого-то кабинета – он по телефону говорил со своими ленинградскими коллегами, писателями, не знаю, с кем. Он просил дать машину. Я запомнил его слова: «Ты знаешь, меня уже по воздуху укатали. Я уже не могу больше. Дай машину! А то я не успею к Новому году домой вернуться». Вот так. Не знаю, как у него получилось. Во всяком случае, в Москву мы уже летели без него. Ну, тоже с приключениями. Прилетели, нас сначала привезли к одному терминалу – к внутреннему, обслуживающему внутренние рейсы. Потом, когда мы уже подошли, ждём багаж, нам вдруг объявляют: «Ваш рейс – международный, и ваш багаж в международном терминале». Я помню, уже снег мокрый шёл. Мы-то ничего, а дамы – в туфельках. Вот мы шлёпаем по снегу в этот терминал. Но, слава Богу, всё обошлось – получили свои чемоданы и разъехались по домам.
Читать интервью
