Загрузка
00:00
/
03:31
Форсирование Одера. Первое ранение
После Освенцима мы подошли к Одеру. Это буквально где-то было начало февраля месяца. Значит, нам предстояло форсировать этот самый Одер. Он был не замёрзший там почему-то. Мы начали готовить всякие такие, значит, приспособления для переправы. Переправились туда, и там начались вот такие бои за расширение этого плацдарма. И вот в одном таком бою мы пошли в атаку. Нас очень здорово встретили немцы огнём миномётным, обстрелом из винтовок, пулемётов. Мы обратно забежали в лес. И я как-то упал в какую-то канаву, видимо, это какой-то окопчик был. Я упал, а ноги у меня ещё остались там, наверху. А мины обычно взрываются, если это в лесу, они взрываются вверху, и осколки все летят вниз. И вот такое я чувствую – по ноге мне так шлёп. И я чувствую – боли особо не чувствовал. Ну, когда так посмотрел, вижу – у меня там торчит, вот как гвоздь туда в подошву вошёл. Вот тогда встал: «Что дальше делать?» Ну, солдаты меня отвели. У нас медицинская санитарная рота. Там, значит, посмотрел этот врач, вытащил этот осколок из ноги и говорит: «А долечиваться, значит, в санитарный батальон». И вот я там где-то недели две–три находился на излечении в санитарном батальоне. А после прибыл в свою часть, и мы так сидели с офицерами, ужинали, свои 100 грамм эти, наркомовские, так сказать, у нас были. И начали такое гадание. Все понимали, что вот-вот война закончится. И каждый начал, вроде игры такой: «А когда война? Кто знает, кто думает, когда война закончится?» Ну, тогда дата такая – 1 мая, а это было где-то так вот, числа 20 апреля. Каждый называл свою дату. Но большинство, поскольку приближалось 1 мая, как-то у всех был такой настрой: ну, 1 мая, 1 мая – закончим всё. А я, не знаю почему, говорю: «Да, ребята, – говорю, – война закончится 20 апреля». Они говорят: «А почему 20-е?» Я говорю: «Ну, а почему она не должна 20-го?» Ну, просто так вот, как говорят, с дурачка, так выпалил это число – и всё.
Читать интервью
