Загрузка
00:00
/
05:40
Детство в деревне. Жеребёнок по имени Мальчик
Тогда, уже когда подрастал, уже я для корыта был великоват, вот. Мама решила меня отправить в деревню. То есть, она со мной и уезжала в деревню, находилась какое-то время, потом снова возвращалась к отцу. Значит, в деревне оставалась мама отца и брат его, вот. Вот они меня туда отправили, и я вот провёл, в основном, всё детство, дошкольное детство. Там у нас, в общем, была такая большая изба, которая называлась пятистенка, которая, по существу, – это две избы, разделённые. Ну, так, видимо, было – разделили между братьями, отцом и его братом, вот. Но дядя часто отлучался из дому, поэтому всё моё детство, школьное, в основном проходило с бабушкой. Бабушка была очень-очень богомольная. Я даже не знаю, какой она там веры была, потому что, когда тогда были там религиозные всякие, так сказать, конфликты – обновленцы, красные, белые попы и так далее, вот. И хотя церковь у нас была рядом, через овраг, бабушка ходила куда-то далеко, потому что обычно говорила: «Здесь красный поп, я не хочу к нему ходить». И ходила куда-то далеко, к каким-то другим, этим, к какой-то другой церкви, вот. Обычно у нас вот в этой избе... часть. Мы одну избу с бабушкой занимали, вот, а во второй избе у нас был жеребёнок. Лошадь только что ожеребилась, и, значит, находился в этом... мороз, холодно, вот. Значит, вот, ещё свинья с поросятами. В общем, целое вот такое животноводческое хозяйство, вот. Ну, бабушка ходила там, убиралась. Но мне особенно было интересно – жеребёнок, он рос. Вот, он начал вставать там на это... Я всё подглядывал, я там: «Бабушка, – я говорю, – вот он…» А назвали его Мальчик. «Вот Мальчик уже на ноги, там, становится». Мальчик становился, падал и так далее. В общем, вот, какие-то годы я с ним рос вместе, вот. Но потом я уже освоил, так сказать, сам мог его запрячь, сам мог на нём ездить и так далее. А до этого что было ещё такого примечательного, вот, в этом времени. Значит, мы с бабушкой... Печь обычная, такая русская, большая. Её топили тогда, когда, это самое, бабушка хлеба готовила, вот. И выпекала хлеба тогда, только когда топили печь, вот. А так у нас была такая печурка, вот. Мы с бабушкой, значит, по вечерам... она из бочки доставала солонину – это свинина солёная такая – отрезала кусочками, вот. Нащепляла лучинок, мы садились у печурки, и бабушка мне, на... это самое, кусочки этих самых, свинины-ветчинки, на лучинку. И я обычно так – в печурку, на огонёк, а на ладошке у меня кусок хлеба, вот. И как только там начинает сало капать, я, значит, вот так вот... Вот это было очень вкусно и очень приятно. И такие вот вечера у нас вот с бабушкой мы вот так коротали. Ещё у нас жила, по-моему... Я так до сих пор точно не знаю, но, по-видимому, её родственница, бабушки. Тоже такая же бабушка, значит, она пряла пряжу. У бабушки было, это знаете, колесо такое, с этим, вот. И она обычно так ставила ногу... На... скамеечка маленькая была, а это самое – удобно ей, и она крутила и клубки такие пряжи делала, вот. А я следил. Мне эта скамеечка очень-очень нравилась – играть. И как только бабушка снимала ногу со скамеечки, я подбегал и вытаскивал её. И она всегда на бабушку: «Соня! Соня, опять он у меня забрал это самое!» Вот у нас такие, так сказать, игры тогда были, забавы, вот. А так, я говорю, я рос в такой вот обстановке, в такой ситуации, вот.
Читать интервью
