Ну, последний разговор был буквально накануне его ухода из жизни. Получилась такая ситуация: он лежал с перерывами, потому что лёгкие у него были больные. В апреле его вытащили, и он не долечился. Пришлось ему выступать на съезде Комсомола. Сохранились кадры, когда он напутствует, голос совершенно непохожий, хрипящий. Потом он опять лежал, его отпустили, и он на даче гулял. Он любил иногда сидеть на качалке. Ну и, наверное, может быть, задремал, и его просквозило. Так-то он любил ходить. В день он проходил 5-6 километров, вообще всё время. Потом его опять положили, с переменным успехом, это было на Мичуринском. И вот я ему позвонил 20-го, по-моему, по поводу футбольного матча. Что-то хотел обсудить, потому что он тоже был болельщиком. Он говорит: «Ты знаешь, у меня что-то температура поднялась, давай завтра». Но, к сожалению, завтра уже не пришло. Там ситуация была такая, что что-то ему вкололи. Немножко, наверное, была большая доза. И у него сердце остановилось. Хотя он был довольно крепким для своего возраста. Он не дожил два с половиной месяца до 85 лет. Я думаю, что до 90 бы он дожил.