Загрузка
00:00
/
03:58
Все Гагарины жили в одной избе
По крови Юрию Алексеевичу Гагарину я племянница – дочь его старшей сестры, которая нянчила его. Она была старше на семь лет. А когда я родилась, ему было 13 лет. И 13-летним мальчиком он меня крестил, носил вокруг купели. Поэтому всё время я его называла «крёстный». Родилась я в том доме, где все мы вместе жили. Раньше об этом не думали. Я вот сейчас тоже вспоминаю, думаю: «А как мы уживались?». Закуток – вот тут бабушка с дедушкой. Напротив – маленькая комнатка, там Юра с Борей. Маленький зальчик, где мы все собирались. Наша комнатка – махонькая, махонькая. Где стояла кровать родителей. Где была моя кроватка. Потом, когда я чуть подросла, сложили печь – эту лежанку – чуть подлиннее. А когда была маленькой, печь была короче, и за ней, за печкой, прямо впритык, между стеной и печкой, стояла маленькая кроватка. Вот это было моё место. Брат… Была люлька сначала, потом – в зале на диванчике. Маленький зал, маленький деревянный диванчик – там спали. Была эта лежанка, и когда мы с речки приходили зимой, штаны снимали – они, пока растают, колом стояли. Потом падали, растаяли – падали на пол. На этой лежанке очень любили зимой спать. И у нас с братом тоже – кто первый займёт место на лежанке, тот там и оставался. То есть, понимаете, мы как-то жили, никогда не думали, что нам плохо, что нам тесно. Об этом даже не задумывались. Все так жили. Поэтому, мне кажется, что мне было очень хорошо. Мы все вместе были. Я говорю – даже мыслей таких не было: «Ах, как плохо, как-то нам надо разъехаться». Это вот сейчас – я живу столько лет уже одна, муж умер давным-давно. И думаю: «А если бы я с кем-то ещё сейчас жила…». Я даже не хочу сейчас жить со своими детьми. Потому что, как бы там ни было, проблема отцов и детей была, есть и будет. У нас такая большая разница – у них какие-то свои ценности, у меня несколько другие. Мы по-разному на мир смотрим, по-разному на события смотрим. Где-то наши мнения совпадают, где-то расходятся. Тогда всё было нормально. Если вдруг мы начинали шуметь или ещё что-то – дед как скажет своё резкое слово… Попробуй, вякни что-нибудь! Помню, однажды Валентин, который жил рядом… Пришла Люда, его старшая дочь. А была – ой, оторва-девка! И что-то они с дедом не поделили. Что-то она против деда пошла. Тот сказал: «Так, иди, матушка, иди домой». Она, значит… А дед сидел, валенок подшивал. Она двери вот так открыла: «Да-да-да», – подразнила деда. А он ка-а-ак туда валенок запустил! А что запустил – она уже двери закрыла.
Читать интервью
