Загрузка
00:00
/
04:28
«Моя музыка» Георгия Свиридова
Свиридов и Гаврилин, в первую очередь. Я пристрастен к этим двум композиторам. Почему пристрастен? Когда я познакомился с музыкой Свиридова, с «Поэмой памяти Есенина», а это было, когда я уже работал у Свешникова после армии помощником, он принес эту музыку. Свешников, уезжая, поручил мне подготовить хор для показа автору хоровой части. Когда я познакомился с этим произведением, мне казалось, что музыка звучала во мне, а Свиридов просто ее записал. Я понимаю, что говорю наглую вещь, но это не от наглости – я достаточно скромный. Я ощущал музыку Свиридова как свою. Когда я услышал эту Поэму памяти Есенина, подумал: «Господи, так это же моя речь». Наши взаимоотношения доходили до того, что я ощущал себя его младшим товарищем. Но иногда доходило и до столкновений в спорах. Это была моя ершистость. Понимаете, для меня всегда впереди стояло дело. Достижение цели во благо дела позволяло мне забывать, с кем я общаюсь. Я и Свиридов... ну о чем говорить. Конечно, эта забывчивость, наверное, мне непростительна. Но спорить – спорил, а кому это нравится? Никому. Конфликты возникали только на одной почве: как лучше достичь желаемого результата. Я, как технолог, знал, как этого достичь. Свиридов, как композитор, не знал технологий и считал, что нужно делать именно так, как он слышит. Иногда мы заключали компромисс посередине. Конечно, у Свиридова, как и у любого композитора, были более удачные и менее удачные произведения. Но его музыка... я считал, что это моя музыка. Я должен разговаривать с человеком его музыкой. Наши отношения складывались непросто, потому что я где-то ершился, возможно, напрасно. Мне хотелось сделать по-своему. Но Свиридов был очень авторитарным композитором. Он хотел, чтобы всё делали именно так, как он слышит. Авторитарность давила? Да, давила. Но я его понимал. Он хотел зафиксировать на пластинке своё слышание, а не моё. Я был вынужден с этим соглашаться, но жалею, что он всегда торопил с записью. Премьера состоялась, и тут же – записывайте. А произведение должно прожить сценическую жизнь, чтобы что-то в нем осело, чтобы всё встало на своё место. Тогда его можно записывать, когда у артистов оно вошло в кровь и плоть. А мы всегда записывали очень скоро. Вторично фирма «Мелодия» не будет записывать. Это не Максим Ровенский со своим оркестром. Это хор.
Читать интервью
