Начало войны. Наше настроение

Значит, в 1941-м году в июне месяце я сдавал экзамены за 1-й курс Московского института химического машиностроения. Жил я в общежитии, общежитие назвалось Всехсвятский студгородок, в Голованевском переулке в районе метро «Сокол». Недалеко от ВИНИТИ, если вы знаете эту организацию. И там, значит, это было общежитие не одного института, с разных институтов, помню, Станкостроительный институт был в этом же корпусе, вот студенты жили, и наш Институт химического машиностроения. И вот 22-го июня, когда Молотов выступил по радио, для нас это было неожиданно, но мы, была подготовка к экзаменам, и поэтому мы не были в институте. И тут такая эйфория нас охватила. Мы все были воспитаны в духе наших фильмов, нашей тогда пропаганды, нашей идеологии, что если будет война, «Если завтра война», так и фильм назывался даже, то мы быстро её кончим, «малой кровью, могучим ударом». И обязательно на территории врага. И поэтому все мы думали, что, ну, конечно, это дело недолгого времени. Мы в то время были в плену, так сказать, наших достижений, они, действительно, были великие. В то время вот прошла эта эпопея папанинцев, перелёты замечательные были вот и Чкалова, и Байдукова, и Белякова, и Громова, Юмашева, Данилина через полюс в Соединённые Штаты Америки. Перелёты наших этих героинь, девушек, Гризодубовой, Осипенко и Расковой, нашего тоже знаменитого лётчика Коккинаки с Бряндинским, перелетел через Атлантический океан в Соединённые Штаты. Ну, мы видели, что мы мощная страна, мощные вооружённые силы. Был перед этим победы на Халхин-Голе в Монголии. И таким образом, нам казалось, что это дело недолгого времени, вряд ли мы успеем даже, так сказать, на театр военных действий попасть. И поэтому когда через несколько дней, буквально на 2-й – 3-й день, начали в сводках упоминаться Рижское направление, Минское направление, Львовское, Киевское, мы оказались в шоке. Это совершенно не вязалось с нашими представлениями о том, как должны развиваться события. Но, тем не менее, должен сказать, что мы, вот будучи воспитаны в духе такого патриотизма, интернационализма, преданности родине, понятия долга, мы, конечно, не пали духом. Ну, может быть, потому что мы не были вот в тех страшных условиях, в которых оказались наши и военные на границе, и те люди наши, которые жили на оккупированных территориях. Это всё-таки было далеко.