В один из дней, когда всё было готово, нас вечером построили потихонечку, вполголоса объявили: «Завтра мы вступаем в войну с Японией. Наводчики пусть спят, а остальные все дежурят». И уже в три часа подняли меня, я отдохнул, навёл орудие. Я как наводчик считался тогда отличником. Всё время в пристрелке экономил снаряды – дорогие. И хотели дать полный залп, но уже видно было, что наши самолёты полетели, видно, как наши передовые части бомбят на небе. Наши пограничники сняли японских часовых, а тех, которые там спали, оставили, пошли дальше. Только шесть снарядов успел выпустить – я был первым орудием. Выпустили. Всё. «Отбой! Снять с огневых позиций! Поехали вперёд! Поменять огневые позиции вперёд». Первую, вроде, благодарность я получил. Когда начали переходить маленькую речку, машины начали переходить, – там двугорбая гора, открывается амбразура, и трёхэтажный дом: продукты, снаряды, вода, электричество – там всё у них, внизу. И японцы открывают амбразуру, начинают стрелять по нашим машинам, но наши танки уже видны были – стояли со всех четырёх сторон. Как только открываются амбразуры, тут же танки дают залп по ним.